На фестивале #РыжийФест Леонид Юзефович представит новый роман «Поход на Бар-Хото», который вошел в короткий список премии «Ясная Поляна».
С легкой руки Виктора Пелевина Внутренняя Монголия стала чаще использоваться для обозначения особого состояния просветленности и покоя, а не пространства на географической карте – той часть Монголии, которая после десятилетия войн и переворотов в начале ХХ века так и осталась под управлением Китая. Вы не раз обращались в романах к Монголии в этот судьбоносный отрезок ее истории. Как возник этот интерес?
У него два истока: во-первых, военная служба в Бурятии, первое посещение Иволгинского дацана и Монголии в начале 1970-х, а во-вторых, интерес к фигуре барона Унгерна. После того как вышла моя книга о нем – «Самодержец пустыни», и ее перевели на монгольский язык, у меня в друзьях появились монголисты и монголы. Впечатления от поездок в Монголию легли в основу одной из сюжетных линий моего романа «Журавли и карлики». Интерес к этой стране остался со мной на всю жизнь и в очередной раз проявился в «Походе на Бар-Хото».
О чем все-таки роман в первую очередь: о природе войны, о судьбах людей на сломе эпох, о различиях западной и восточной культурных парадигм или все-таки о любви, которая словно бы не замечает хода истории?
И о том, и о другом, и о третьем, и еще много о чем. Идеи в нем тоже разные, и не все поддаются адекватной вербализации. По-моему, если смысл романа можно свести к одной-единственной идее, которую легко выразить словами, не стоит его и писать. Проще высказать эту идею – и делу конец.
«Поход на Бар-Хото» – это вымышленная история в реальных исторических декорациях. Как исторические факты и персоналии вплетаются в ткань романа, что перевешивает: достоверность или художественный вымысел? И не является ли вся история цивилизации мифом в той или иной степени?
Факты монгольской истории и мой вымысел здесь так причудливо соединены и сплетены, что невозможно вычислить точную пропорцию каждой из этих составляющих. Что касается истории цивилизации, то вся она не может быть мифом: мы не могли бы существовать, если бы прошлое, из которого вырастает настоящее, подчинялось воображению, а не законам реальности. Однако мифологический элемент в истории несомненен.
Герой романа, капитан Солодовников, с иронией замечает, что право писать мемуары надо заслужить. Почему война в романе показана глазами не просто маленького человека, а интеллигента, чья голова полна романтизированными книжными идеями?
Я сам – интеллигент, для меня естественно смотреть на мир глазами человека моего сословия. При всех присущих этому сословию недостатках мы все-таки обладаем известной широтой кругозора, который делает наш взгляд на вещи более сложным, чем у «просто маленького человека». Такой человек не заметил бы в Монголии многое из того, о чем пишет Солодовников, а если бы заметил, то вряд ли захотел об этом написать.
Всегда ли историю пишут победители?
Нет, побежденные чаще берутся за перо, чтобы объяснить и оправдать свои неудачи. После нашей Гражданской войны деятели Белого движения написали мемуаров в разы больше, чем красные командиры и политработники. Зато именно победители навязывают обществу свою версию событий, обычно одностороннюю и неполную.
Способна ли история научить чему-то, или каждое следующее поколение обречено набивать шишки на собственных ошибках?
Не знаю. Ключевский говорил, что история ничему не учит, но строго наказывает за ее незнание.
Текст: Ульяна Бисерова, программный директор форума
Фото: архив героя
У него два истока: во-первых, военная служба в Бурятии, первое посещение Иволгинского дацана и Монголии в начале 1970-х, а во-вторых, интерес к фигуре барона Унгерна. После того как вышла моя книга о нем – «Самодержец пустыни», и ее перевели на монгольский язык, у меня в друзьях появились монголисты и монголы. Впечатления от поездок в Монголию легли в основу одной из сюжетных линий моего романа «Журавли и карлики». Интерес к этой стране остался со мной на всю жизнь и в очередной раз проявился в «Походе на Бар-Хото».
О чем все-таки роман в первую очередь: о природе войны, о судьбах людей на сломе эпох, о различиях западной и восточной культурных парадигм или все-таки о любви, которая словно бы не замечает хода истории?
И о том, и о другом, и о третьем, и еще много о чем. Идеи в нем тоже разные, и не все поддаются адекватной вербализации. По-моему, если смысл романа можно свести к одной-единственной идее, которую легко выразить словами, не стоит его и писать. Проще высказать эту идею – и делу конец.
«Поход на Бар-Хото» – это вымышленная история в реальных исторических декорациях. Как исторические факты и персоналии вплетаются в ткань романа, что перевешивает: достоверность или художественный вымысел? И не является ли вся история цивилизации мифом в той или иной степени?
Факты монгольской истории и мой вымысел здесь так причудливо соединены и сплетены, что невозможно вычислить точную пропорцию каждой из этих составляющих. Что касается истории цивилизации, то вся она не может быть мифом: мы не могли бы существовать, если бы прошлое, из которого вырастает настоящее, подчинялось воображению, а не законам реальности. Однако мифологический элемент в истории несомненен.
Герой романа, капитан Солодовников, с иронией замечает, что право писать мемуары надо заслужить. Почему война в романе показана глазами не просто маленького человека, а интеллигента, чья голова полна романтизированными книжными идеями?
Я сам – интеллигент, для меня естественно смотреть на мир глазами человека моего сословия. При всех присущих этому сословию недостатках мы все-таки обладаем известной широтой кругозора, который делает наш взгляд на вещи более сложным, чем у «просто маленького человека». Такой человек не заметил бы в Монголии многое из того, о чем пишет Солодовников, а если бы заметил, то вряд ли захотел об этом написать.
Всегда ли историю пишут победители?
Нет, побежденные чаще берутся за перо, чтобы объяснить и оправдать свои неудачи. После нашей Гражданской войны деятели Белого движения написали мемуаров в разы больше, чем красные командиры и политработники. Зато именно победители навязывают обществу свою версию событий, обычно одностороннюю и неполную.
Способна ли история научить чему-то, или каждое следующее поколение обречено набивать шишки на собственных ошибках?
Не знаю. Ключевский говорил, что история ничему не учит, но строго наказывает за ее незнание.
Текст: Ульяна Бисерова, программный директор форума
Фото: архив героя